Xirtam. Забыть Агренду - Страница 240

К оглавлению

240

(Это означало: операция прошла успешно, мы улетели по плану, помощь не нужна).

Тем временем, крошка Элен начала устало зевать, и компаньонка «виконта Жоана де Маракайбо» — офицер Саманта из «лерадистского» спецназа полиции Агренды устроила девочку поспать: завернула в плед и поцеловала в нос для хороших снов.

— Чудесный ребенок, — прокомментировал капо Рулета, — ни черта не боится.

— Это потому, — ответила унтер-офицер, — что я добрая, ласковая и внушаю ей доверие.

— О! – партизанский капо округлил глаза, — А может, ты и этому Рене Паларе внушишь доверие? Это было бы блестяще! Я бы подарил тебе малый драгунский пистолет!

— Нет, Жоа. Я внушаю доверие детям. А взрослые испорчены всяко-разной социальной несправедливостью, так что ими занимайся ты. Кстати, откуда такой пистолет?

— Это не пистолет, Саманта, а китайский портативный гранатомет для пэйнтбола. Если точнее, то это китайская модель «Classic Army Mad-Bull». Наши суринамские коллеги придумали делать эти штуки в виде сувенирных пистолетов, и с боевыми гранатами.

— А дарственная надпись? – спросила она.

— Это, — капо улыбнулся, — была моя домашняя заготовка. Ты знаешь, у попа в какой-то момент возникло подозрение, что мы плохие ребята, торговцы детьми. Полмиллиона баксов, конечно, не очень укладывались в эту версию. На рынке приемных детей для бесплодных богатых родителей цены на порядок ниже. Но — возникло. И, как учит нас практическая психология, надо было немедленно подтвердить нашу с тобой легенду абсолютно нестандартным методом. Паспорт бы попа не убедил, а вот этот пистолет с дарственной надписью принца отмел его сомнения по поводу виконта де Маракайбо.

— А, по-моему, — заметила унтер-офицер, — он полностью поверил уже тогда, когда ты подсунул ему бумажки. Бюрократичность в глазах обывателя равна легальности.

— Отчасти, так, — согласился Жоа Рулета, — но не полностью. Судя по глазам, этот поп полностью поверил только тогда, когда я посоветовал ему заявить в полицию. Плохие ребята тоже могли бы сказать на прощание: «зови копов», но у обывателя существует стереотип: только хорошие ребята советуют собеседнику позвонить в полицию.

Саманта покивала головой и ласково погладила по щеке спящую Элен.

— Ты представляешь, детка, в каком идиотском мире мы все живем? Нет, ты совсем не представляешь... Ладно, не расстраивайся. Ты, хотя бы, принцесса. Тебе повезло.

— Это нам повезло, что девочку не пришлось воровать в Европе, — пробурчал капо.

— У Герберта осталось много детей, — заметила Саманта, – он метал генофонд везде, где ступала его нога. И неплохой генофонд, кстати. Чудак-человек. И зачем ему была эта уродская охота? Если бы он только снимал девчонок, был бы жив, и принес бы пользу человечеству. А так – портил биосферу, и в итоге был застрелен, как хомяк в амбаре.

— А на кого он охотился в Непале? – спросил Рулета.

— На йети, снежного человека. Но, не нашел. А вот горилл в Конго он нашел, и пуф...

— Так-так. В Конго – гориллы, в Непале – йети. Это что, мания убивать гуманоидов?

— Типа того, — согласилась унтер-офицер, — У принца было трудное детство. Его папа практиковал насилие в быту, и это сказалось на психике мальчика. Как по Фрейду.

— Понятно и без Фрейда, — сказал капо, — А граф Паларе, он как в этом смысле?

— Рене-Гюи де Паларе, судя по досье «Сюртэ», противник насилия, за исключением спортивного, вроде таэквондо, и он романтик, несмотря на то, что умен, образован и решителен. Вообще, по-дурацки получается: почему «несмотря на?». Почему, блин, считается странным, если умный, образованный и решительный парень — романтик?

— А вот это, Саманта, уже к Фрейду. Я так глубоко в теории не копался. Наша задача практическая: метнуть этого романтика в конкретную точку пространства-времени.

— Как раз, прибытие в эту конкретную точку меня беспокоит, — произнесла Саманта.

— Что беспокоит? Вечером мы будем на Сейшелах, а там мадагаскарская группа.

— Я не про наше прибытие, я про прибытие графа. У меня есть сомнения.

— Почему? Он зажат со всех сторон, кроме одной. Ему нет пути, кроме как к нашим.

— Он решительный парень, и он романтик, — напомнила девушка.

— Да... — согласился капо после длинной паузы, — это может стать проблемой.

— Почему проблемой, а не плюсом? – спросила она.

— Плюсом? – переспросил Жоа Рулета, — Ого! Знаешь, Саманта, это отличный ход!


Утро. Акватория Таиланда.

Остров Пхукет и окрестности.

Яркий спортивный мото-дельтаплан сделал круг над морем. Пилот коснулся пальцем гарнитуры радиотелефона на ухе, вызвал некого абонента, и сообщил: «Алло, толстый ковбой! Я на старой танцплощадке в Пхукете, а ребят мало. Может, они пошли в бар?».

(Это значило: вместо того, чтобы осмотрительно обогнуть акваторию Таиланда, и уйти дальше на север, к Мергуи, яхта «Coral Bird», все же, не изменила маршрут и пришла в Пхукет, причем на борту нет кое-кого из экипажа, и кто куда исчез, пока непонятно).

Последствия неосмотрительности экипажа сказались, едва яхта «Coral Bird» вошла в 12-мильную зону. Корвет береговой охраны Таиланда приказал лечь в дрейф. Потом один офицер и восемь морпехов из патрульной команды перешли на борт яхты и педантично занялись там обыском. Что характерно: все они улыбались. На третьем часу обыска, эти улыбки уже раздражали экипаж яхты, состоящий из двух молодых людей – мужчины и женщины. Надо отметить, что к моменту захода в акваторию Таиланда, ни команды во главе с Ном-Онгом, ни четверых из шести пассажиров, на борту почему-то не было. А оставшиеся двое заявили о нарушении своих прав и отказались назвать свои имена.

240