Xirtam. Забыть Агренду - Страница 21

Продолжить эту цепь рассуждений Стэн не смог, поскольку в поле зрения возник тот человек, которого он ждал. Симон Пескадор, он же — «команданте Зим», легендарный партизанский лидер времен борьбы против кровавой диктатуры президента Эббота.

Команданте практически не изменился с тех пор. Он был сейчас такой же жилистый, поджарый, стремительный, и даже одет в такие же брезентовые шорты и в жилетку-разгрузку на голое тело. А на голове была та же помятая ковбойская шляпа. Вполне возможно, в боковом длинном кармане жилетки лежит все тот же «Люггер-авто».

— Значит, ты теперь косишь под ученого, — без предисловий, произнес Пескадор. Стиль команданте тоже не изменился. Ни «привет», ни «как дела».

— Мне теперь так положено, — ответил Стэн, — Я перешел в правозащитники, а там такой порядок: у сотрудников определенного уровня должен быть научный ранг.

— Во как... — команданте сделал губы трубочкой, — что это за правозащитники такие?

— Все открыто и честно, — Стэн улыбнулся и показал ID инспектора Комитета ООН по правам человека.

— Хох... — Зим почесал в затылке, — эта фамилия Зауэр тебе досталась вместе с титулом доктора-профессора каких-то там наук Прусского университета, так получается?

— Примерно так, — ответил Стэн.

— Так... — команданте кивнул, — и чьи же блядские права ты тут собрался защищать?

— Ты на меня за что-то обижен, Зим? Скажи прямо: за что?

— Хох... А с чего ты это взял?

— С того, что заметно.

— Что, правда, заметно? Ну, и хули? Ты стал такой чувствительный, что заплачешь?

Стэн пожал плечами.

— Просто, я не люблю недоговорок. Если у тебя есть что-то против меня — предъяви.

— А ты сам догадайся, профессор.

— Я попробую, — сказал Стэн, — ты считаешь меня виноватым в том, что «голубые каски» хлопали ушами, когда Лерадо выигрывал выборы и брал власть.

— Мимо, — сказал команданте, — Я не дебил, и понимаю: такие решения не твой уровень.

— Тогда, — предположил Стэн, — ты считаешь, что я должен был приехать и объяснить.

— Опять мимо. Хули толку с твоих объяснений? У тебя осталась последняя попытка.

— Последняя? А если я не угадаю?

— ...То пойдешь на хуй, — лаконично ответил Зим.

— Что ж, — Стэн снова пожал плечами, — по крайней мере, ты честно меня предупредил. Правда, если я не угадаю, то пойду не туда, куда ты думаешь, а пойду искать другие варианты, поскольку дело мне надо сделать все равно, с тобой или без тебя.

— Тогда иди сразу, профессор, и не греби мне мозг. Что молчишь? Не получилось снова держать меня за болвана? Какая беда! Тебе не к кому больше идти на Агренде, во как!

— Я попробую ответить, — медленно произнес Стэн, — ты обижен потому, что президент Тапече, которого мы рекомендовали, и привели к власти, оказался не тем человеком.

— Он оказался вообще не человеком, а куском жадного говна, — поправил команданте.

Стэн пожал плечами в третий раз.

— Мы ошиблись. Мы все, а не только наши политологи. Ты тоже.

— Не грузи свое говно в мой огород. Вы за него поручились. И лично ты мне говорил: «Альянс ручается за Тапече». А он спер столько денег, сколько мог, заложил половину страны какому-то сраному банковскому пулу, и довел людей до того, что они хотели видеть президентом любого, кто вышвырнет «Прогресс и благоденствие» вместе с их приятелями-банкирами, отменит лицензирование бизнеса и вернет землю фермерам.

— Ладно, Зим. Ошиблись мы. Мы виноваты. Что дальше? Послать нас к черту, и пусть Лерадо снова выигрывает выборы, и еще четыре года строит рай на трафике кокаина?

— Нет, — команданте покачал головой, — Это я у тебя спрашиваю: что дальше?

— А это, — сказал Стэн, — зависит от ответа на вопрос: ты работаешь с нами, или нет?

— Я отвечу, — буркнул Зим, — только когда узнаю: кого вы видите президентом?

Настал «момент Рубикона». Сейчас Стэну предстояло решить: раскрываться или нет. Раскрыться, это доверить Пескадору очень многое. А не раскрываться, это потерять Пескадора. Если начать темнить, то Пескадор либо самоустранится, либо перейдет на сторону Лерадо. Раскрываться или нет? Выбор любой из альтернатив — необратим.

— Ну? — нетерпеливо спросил команданте.

— Мы... — приняв решение, произнес Стэн, — видим Гуарани.

— Во как... Маноло Гуарани? Кули?

— Да. Партия «Культурная интеграция».

— Вот что: засуньте в жопу своего Маноло вместе с этой партией. Если он вернется из Франции, я его убью, и насрать, понравится вам это или нет. Ты понял, что я сказал?

— Не заводись, Зим. Тебе не нравится Гуарани – назови другого.

— Амазилло Бразоларго, — ответил команданте.

— Ты шутишь? — удивился Стэн.

— Не шучу.

— Но, черт... Бразоларго — террорист, он в международном розыске.

— Кого это гребет?

— Ну, как тебе сказать, Зим? Это, все-таки, проблема.

— В чем проблема? Половина террористов в мире работают на ваши спецслужбы, и вы прикрываете их. Будете прикрывать на одного больше. Спроси у своего босса: почему Бразоларго оказался в розыске? Если твой босс тебе доверяет, то скажет: потому, что сначала Бразоларго работал на французскую «Сюртэ», а потом они разосрались. Дело житейское, как разосрались, так и помирятся, если всем будет выгодно. Мне не очень нравится Амазилло Бразоларго, но я могу иметь с ним дело, и ваши боссы тоже могут.

Стэн сосредоточенно помассировал виски.

— Так... Зим, а ты разговаривал с Бразоларго на эту тему?

— С чего бы? — буркнул команданте, — Это вам он нужен, а мне он на хрен не нужен.

— Так... — повторил Стэн, — ты предлагаешь нам самим найти Бразоларго, уговорить его занять пост президента, и ты его поддержишь на определенных условиях?