— Да, — Туо кивнул, — и янки увидел наши снаряды только на последнем участке пути, а подумали: это хвост нисходящей ветки баллистической параболы, восходящая ветка которой, как они узнали от короля Эненкио, шла от атолла Эпоон. Так?
— Да, — исландка кивнула.
— Очень хорошо, — сказал он, — а что представляла собой боевая часть этих игрушек?
— Пуд настурана, — ответила она.
— Настуран... — произнес полковник, — что, просто, пуд урановой руды?
— Именно так, — подтвердила она, — Урановая руда спекается в керамику с плотностью почти как у свинца, и высокой радиоактивностью. Такая керамика содержит всю цепь продуктов радиоактивного распада урана, включая и короткоживущие изотопы.
Полковник покивал головой в знак полного понимания.
— Попросту говоря, получается радиоактивный метеорит, верно?
— Да, — снова подтвердила исландка.
— Красивый болид, — Леман взмахнул руками, — падение получилось фотогеничным.
— Это я смотрел по TV, — проворчал Фруту Туо, — а что с боевым, блин, эффектом?
— Эффект, прежде всего, социально-психологический, — ответила Гуд, — то, что одна из наших игрушек угодила в скопление автомобилей на развязке шоссе A-38 – простая случайность. И автомобилей там было немного, но пресса раздула.
— Социально-психологический эффект хорош, — полковник сделал паузу, — очень хорош. Журналисты говорят: такого количества жертв паники в этой стране не было со времен Второй мировой войны. А что, если нам для военных целей понадобиться физический эффект? Может ли такая игрушка стать оружием, реально разрушающим объекты?
Исландка сделала ладони лодочками и резко, с хлопком, соединила их.
— Для физического эффекта нужен заряд с цепной реакцией. Классическая А-бомба.
— И, — самокритично добавил Леман, — надо поработать над точностью прицеливания.
— Решено, — Фруту Туо ударил пальцем по крышке стола, — Работаем по обоим этим направлениям. Я поддержу Занга Пэвиса, и президент согласится. Теперь о тонких моментах. Что, блин, за Флот Свободной Лапландии, про который король залепил на прямом эфире с Йотуном Йотсоном?
— STICS решает свои задачи, — ответила Хйор Гуд.
— Special Troops Islander Cost Security? – уточнил полковник, и поинтересовался, — что исландская спецслужба хочет выгадать на мифическом флоте лапландских ультра?
— Нам, — ответила она, – необходимо инфо-прикрытие для жестких силовых действий, сопровождающих раздел квот на морские ресурсы Арктики.
— Тресковые и палтусовые войны? – предположил он.
— В море, – сказал Хйор, — кроме рыбы, есть еще дно, а под дном — нефть, газ, руда...
— Ясно, — полковник поднял вверх ладони, — нет вопросов. И, мы можем договориться о наращивании фактуры на эту легенду. Злые лапландцы атакуют, кого надо, в центре Тихого океана. А Исландия за это примет наших студентов на стажировку. Как идея?
— По-моему, хорошо, — ответила исландка, — я сегодня же доложу нашему штабу.
Буга-букский полковник обаятельно улыбнулся, включил кофеварку, и спросил:
— А в чем был смысл появления этой английской девчонки на крыше? Тоже какой-то социально-психологический прием для создания паники, я угадал?
— В общем, так, — подтвердила Хйор, — Эта девчонка сама появилась. Такой случайный персонаж, не предусмотренный планом, но удачно попавший в тему. Йотун – профи, а доктор Кави Айви, которая тоже была в студии, тем более, профи. Они разыграли эту случайную карту, и создали дополнительный вектор психологического прессинга.
— Вот, блин, как? Значит, эта Чиа Илкли на самом деле такая чокнутая?
— Она не чокнутая, — возразила Хйор, — просто, она эмо.
— Хей-хей! – полковник пощелкал пальцами, — про эмо мы говорили до этого.
— Да. Агрендская модель названа «Emo» в честь молодежного движения «emo». Кто-то решил, что это может стать брэндом. А Чиа Илкли — эмо из этого движения. Или, если выражаться в стиле Кави Айви, то из субкультуры эмо.
— Вроде хиппи? – спросил Леман.
— Нет. Вулф, совсем иначе. Эмо – это от слова «эмоциональность». Такое безрассудное самовыражение, полная открытость навстречу миру, и в то же время, ранимость, очень глубокое переживание обид и несправедливости. Отсюда романтизация смерти, мотив суицида в разговорах и поведении... Хотя, до настоящего суицида доходит редко. Это, скорее, игра... Но игра, не менее серьезная, чем любая другая культура.
— Ну, блин, ты завернула... — озадаченно проворчал Фруту Туо.
Британия – Тобаго — Агренда.
Чиа Илкли побросала в черную сумку с наклейкой в виде фиолетового черепа то, что попалось на глаза, и добавила туда еще ряд предметов, которые, вдруг показались ей полезными (при условии, что их удалось быстро найти в захламленной комнате). В последнюю очередь (уже одевшись в свои любимые черные эластиковые штаны, и поперечно-полосатую бело-пурпурную свободную кофточку), Чиа сунула в сумочку, висевшую на шнурке на шее, паспорт, немного денег (все, что было) и студенческую дебетовую карточку «Visa Electron» (кажется, на счету тоже что-то еще оставалось). Завершив экипировку уже в коридоре (надев ядовито-зеленые кеды и персиковый дождевик), Чиа крикнула маме:
— Счастливо!
— Ты куда? — поинтересовалась миссис Илкли, не выходя из гостиной, где смотрела очередной индийский сериал по TV.
— В ад! – гордо ответила ей 19-летняя дочка.
— Понятно, — отозвалась мама, уже привыкшая к такому варианту ответа.
На улице было пасмурно и шел мелкий дождик. Дальше: автобус, вокзал, и поезд до аэропорта Гатвик (полста км по южному направлению). Там, в зале регистрации Чиа нашла стойку с табличкой «Спецрейс: Гатвик — Тобаго», и сунула паспорт парню за стойкой. Тот сверил ID с записью в компьютере, и... Через час, она уже сидела в 14-местном салоне «Dassault Falcon», а потом Британия провалилась далеко вниз, вместе с дождиком, унылым серым небом, серыми домами и улицами, и тем ужасом, которым, казалось, пропитался даже асфальт и бетон. Обстрел «урановыми баллистическими ракетами» был главной темой и среди пассажиров спецрейса на Тобаго. Чиа несколько минут, от нечего делать слушала эти разговоры, поскольку, по правилам, на время до завершения набора высоты, на борту нельзя было пользоваться коммуникатором.